****************************

Она уже и не надеялось, но все изменилось в один миг. После того обеда. Ей стало легче общаться с Джи Хуном, который теперь был более открытым и приветливым. Она без краски на щеках не могла вспоминать тот день, все еще внутренне ощущая смущение от рассказанного ею ее самого сокровенного и личного. Он мог ее посчитать странной, ведь она не поведала еще одну важную причину ее расставания с Иваном. У нее просто не повернулся язык сказать, что ей не хватало накала страстей не только в  эмоциональном плане, но и кое в чем другом.  А так же она не сказала, что будущая жена ее бывшего молодого человека – ее подруга. И не сказала, что она до сих пор поддерживает с ней связь. Для нее, Владиславы, жизнь до сих пор не кажется малиной. Первый год Ваня постоянно ее отталкивал, не собираясь заводить никаких новых отношений, а теперь  - когда она наконец-то может быть счастлива со своим молодым человеком, вмешались его братья и отец. Марисобель ей совсем не завидовала, для Владиславы девушки тихой и нежной по натуре, было тяжело ужиться с отставным полковником, держащего всех в семье  в ежовых рукавицах, и двух братьев так и норовящих сесть на шею.  В свое время Марисобель легко нашла общий язык с его отцом и не позволяла его братьям вмешиваться, куда не следовало. Но Владислава была совсем другой. Она явственно представляла ужас, охвативший ее подругу, но ничем не могла ей помочь, кроме как поддерживать советом.   

«Те слова.. "Давай расстанемся. Больше не будем видеться"
Как она могла сказать это..так просто..Так спокойно.
Без каких- либо эмоций. Разве так можно?
Расставание для неё ничего не значит? А я?
Как она могла улыбаться в такой момент?
"Нам было хорошо" - всё, что она сказала.»

Строчки из песни постоянно крутились у нее в голове, заставляя думать о том, что она, возможна, такая же девушка, как и в песне Рейна  «Handshake».  Марисобель уже жалела о том, что понаходила переводы всех его песен.  Песни Пи были красивы и печальны, наполненные чувствами. Но в большинстве своем о не разделенной и несчастной любви.

« Она протянула мне руку..
Прежде чем расстаться окончательно,
Мы пожмём друг другу руки.
И она уйдёт…»

Она была рада, что они нашли с ним общий язык, но ей совсем не нравилось, что его песни заставляли ее   странно себя чувствовать.  Марисобель, казалось , если она хоть еще чуть-чуть послушает их – то сойдет с ума. Резко вскочив с места, она нажала в плеере на стоп. Ей срочно требовалось прогуляться, в квартире было слишком душно и не уютно от ее мыслей. Она плохо, если не сказать вообще, не знала улиц Сеула, но выглянув в окно, она поняла, что даже фонарные столбы призывно мигают, приглашая на прогулку.
Уже одевшись, она в нерешительности топталась у порога, размышляя, стоит ли ей звонить Владимиру с Хва Син. Это были единственные люди, которых она знала и с которыми ее случайно столкнула судьба.  Как бы это не казалось Марисобель странным, но ей очень нравилась эта веселая и очень дружелюбная супружеская пара.  Хва Син немного говорила по-русски, поэтому с ними было легко, и они сами уже не раз приглашали ее к себе в гости. Зонтик, который ей когда оставил Владимир, оказался подарком одной известной в прошлом корейской актрисы, которым его жена очень дорожила.
Посмотрев на часы, Марисобель откинула мысль о том, чтоб позвонить им – было слишком поздно. Тряхнув волосами, она решительно взялась за дверную ручку, когда у нее неожиданно зазвенел телефон.
- Мушь-муши.
- Не хочешь прогуляться? –не веря своим ушам, она отставил телефон от уха прочитав имя звонившего человека – Чон Джи Хун – Мушь-муши!!
- Хай.
- Ты не хочешь…
- Хай, - на том конце послышался смех.
- Тогда выходи, я тебя жду.
- В каком смысле?
- Я стою у тебя под подъездом.

Резким движением расшторив окно, Марисобель увидела его машину и его самого стоящего рядом. Разум отказывался воспринимать это. Закрыв глаза и посчитав до десяти, она резко их открыла – картинка никак не изменилась. Сорвавшись с места, она радостно захлопнула дверь,  побежав по ступенькам вниз.

«Я как, школьница несусь на первое свое свидание».

Такая мысль заставила ее резко остановиться. Дождавшись пока ее дыхание  выровняется, она уже медленно продолжила путь.

Не прошло и пяти минут, как она вышла.  Джи Хун  проверил даже время в исходящих звонках – все точно, прошло только  четыре минуты.
- Ты как раз вовремя, - Рейн удивленно приподнял вверх бровь, ожидая пояснений,- я собиралась на прогулку.
- А куда ты собиралась? Если конечно не секрет.
- Не зная города, просто погулять по окрестностям. Мне надо срочно привести мысли в порядок. Ну, раз ты здесь и обещал мне прогулку, - Марисобель замолчала, загадочно улыбаясь, - куда-нибудь к воде. На набережную.
- Почему  именно на набережную?
- Там мысли быстрее в порядок приходят.
- Есть. Принято к исполнению, - отдав  во время ответа  ей честь, он улыбнулся.

Ехать домой совсем не хотелось. Пытаясь навести в голове порядок, полной мыслей, он не заметил, как подъехал к ее дому. Привычка последних месяцев, давала о себе знать. Так же машинально набирая ее номер, он сказал первое, что пришло на ум. К его удивлению она быстро согласилась.

Он повернулся в ее сторону, Марисобель прислонив голову к стеклу, задумчиво смотрела вперед. У нее была самая обычная внешность, единственное, что сильно выделялось в ее облике – глаза. Они постоянно меняли свой цвет от голубого до серо-зеленого. В Европе  много людей с серо-голубыми глазами, зелеными, но вот так чтоб сразу три цвета – он видел впервые. Ненавязчиво рассматривая ее, он старался понять, что же все-таки изменилось в их отношениях, что рядом с ней было комфортно даже просто, вот как сейчас, ехать в полной тишине и смотреть на дорогу.  Он не находил ответа, но понимал что это как-то связано с обедом. Именно после него- сработал, как  какой-то спусковой механизм.
Улыбнувшись, он вырулил на дорогу возле набережной, которая тянулась на многие километры. Выйдя из машины, он вдохнул полной грудью, чувствуя, как его горло и легкие обдало морозной свежестью.

Она закрыв глаза, подняла лицо к небу, слегка улыбаясь.  Она чувствовала его взгляд на себе, и ее это смущало.
- Ты хотел что-то спросить? – он удивленно моргнул.

Открыв глаза Марисобель, открыто улыбнулась. Он стоял чуть в стороне, безуспешно борясь с ветром, который то и дело отбрасывал ему на глаза, отросшую после армии челку.
- Ты, хотел что-то спросить? – заправляя за ухо волосы, переспросила она.
- Да, - ответил Джи Хун после минутной паузы, - Ты не чувствуешь себя одинокой? Вернее тебе не одиноко? Ты ведь одна в чужой стране, без друзей и даже знакомых?  У тебя нет такого чувства, как будто ты одна на краю вселенной?

Его внезапно посерьезневший голос и внимательный, изучающий взгляд сбили ее с толку. Она совсем не ожидала такого вопроса, но сегодня до их прогулки, ее, как раз гложило чувство одиночества, которое она пыталась заглушить, слушая его песни, но  -стало только хуже. Пройдя мимо него, ближе к берегу, она засунула руки в карманы своей короткой дубленки. Ветер развивающий ее волосы, сорвал с ее глаз одну одинокую слезу, которую он не увидел. Собравшись с мыслями, она повернулась к нему лицом, улыбаясь ему.

- Тебе ответить честно? – его лицо все так же было серьезным, дождавшись его кивка, она ответила, -  иногда, очень. Особенно это остро чувствуется в праздники, которые отмечаются у нас, но которые не существуют здесь. Будь то Япония или Корея. В эти моменты мне очень не хватает родных и друзей, которых я практически всю жизнь знаю. У меня их мало, но на них всегда можно положится, и с ними весело, - она грустно улыбнулась, глубже засовывая руки в карманы, так, что ее плечи сжались и поднялись вверх. Потом ее лицо внезапно озарилось счастливой улыбкой, - К моему счастью, у нас не так много праздников, из-за которых, можно было бы себя так чувствовать. Сейчас такой век технологий, что даже здесь совсем на другом краю мира я иногда устаю от участливых вопросов «Ну как ты там?», которые мне задают практически каждый день.

Ей хотелось казаться беззаботной, поэтому еще шире улыбнувшись, она сделала пару шагов вперед, к нему.
- Знаешь? Мне очень повезло.
- Повезло? В чем? – он видел, что она хочет казаться веселой и беззаботной, такой какой она совсем не была. Его это очень тронуло.
- Мне повезло с Кирико-чан. Я с ней практически сразу познакомилась. Она такой человек… - Марисобель пыталось правильно подобрать слово, которое в полной мере смогло описать ее подругу, но могла это сказать только на русском, который он бы не понял. Вздохнув, она продолжила – С ней не было и дня, чтоб я грустила. Она каждый день своей детской непосредственностью приносила в мою жизнь маленький кусочек праздника. Сейчас мне ее  очень не хватает… Хотя ее бывает даже слишком много, - раскинув руки в стороны, она специально добавила на русском, - И в этом виноват ты.

Слушая Марисобель, Джи Хун вспоминал себя. Тогда и в Америке и в Германии, он себя так одиноко чувствовал, что не хотелось временами жить. Неожиданно для самого себя он заговорил.

- Я могу вытерпеть все, но только не одиночество. Один раз пройдя через это, я не уверен, что смогу это пережить еще раз... Я могу все вынести, все стерпеть..но только не одиночество, - его голос срывался местами от нахлынувших чувств. Подняв голову, он на миг встретился взглядом с ее глазами. Он чувствовал, что не может это больше держать в себе. Какая-то частичка его понимала, что она поймет его, как никто другой.

- Когда я был в Лос-Анжлесе  я чувствовал себя одиноко… Когда я был в Берлине я чувствовал себя так же, если еще не хуже. Это парадокс находится среди такого количества людей, и чувствовать себя маленькой частичкой, которой не к чему даже приклеится. Мне не хватало общения. Тогда я плохо говорил на английском, поэтому мне было стыдно общаться с другим людьми с моим ужаснейшим акцентом. Я не говорю, что совсем ни с кем не общался. Ко мне все хорошо относились, мы даже изредка вместе гуляли, но это было не то.  Как мне не хватала общения на родном языке!..  Мои редкие звонки домой, только сильнее теребили мне душу. Сердце болело так, что не хотелось жить. Еще эта диета, из-за которой я был лишен возможности есть то, что я любил с детства. Мне не хватало корейской кухни. Мне не хватало общения, мне не хватало людей, с которыми я мог бы поговорить по душам. Мне не хватало просто дружеских объятий, от которых веет простой теплотой, способной согреть продрогшую на сквозь  душу, до жара.

Его голос сбивался. Иногда в нем были слышны слезы, которых не было на глазах. Он открывал перед ней свою душу, показывая истинного себя. Показывая свои слабости, надежды и тайные мысли, которые точили его изнутри  долгие годы, и которые сейчас вырывались на волю, как заточенная в клетку птица на волю.

-  Днем я работал до боли в зубах, изматывая тело так, что единственной спасающей мыслью была – скорее дождаться вечера и добраться до постели… Но лежа среди одиноких простыней, единственной мыслью было бросить все, вернувшись в любимую Корею. Но на утро все забывал, и опять себя изматывал. Не посвященным людям, со стороны я казался человеком довольным жизнью, но… Физические нагрузки днем и душевная опустошенность по ночам, ввели меня в депрессию. Мне совсем не хотелось жить. Временами казалось, что это единственный выход из сложившийся ситуации - лишить себя жизни. Я даже несколько раз представлял, как это произойдет… Я представлял себе, как разобьется самолет. Ведь такое случается сплошь и рядом. Иногда проезжая мост, хотел, чтоб машина упала в воду. Иногда ночью тайком я приезжал на мост снова. И когда я был готов сделать решающий шаг, меня что-то тянула назад. Глядя в темную поверхность воды, с отражающейся луной – я видел лицо мамы, осуждающе качающей головой. Тогда мне так становилось стыдно за свои мысли. В самолете со мной могли погибнуть и другие люди, которых наверняка кто-то ждал дома. В машине я тоже не передвигался сам… Я чувствовал себя самым последним эгоистом…И только ночью, будучи наедине с собой, я понимал это все.  Мысли о самоубийстве прочно засели в моей голове, иногда, казалось, что я схожу с ума…От суицида меня, на верное, спасла именно мама. Ее отражение на поверхности воды. Только мысли о ней, много раз спасали меня, когда я стоял практически на краю пропасти…

Джи Хун практически вплотную подошел к кромке воды, устойчиво стоя даже на бугристых камнях, застилающих все побережье реки Хан. Марисобель очень сильно хотелось его обнять, прижавшись к его спине, чтоб хоть как-то успокоить его чувства, душу. Она даже уже подняла руку, но помедлив с секунду, она убрала ее обратно в карман. У себя дома она могла это сделать не опасаясь, что ее неправильно поймут. Но, здесь, на Востоке, совсем все было по-другому. Пусть он и жил некоторое время на Западе и был во многих европейских странах, но у него оставалось его восточное мышление. Поколебавшись еще с минуту, она просто подошла к нему практически вплотную, следя за ним из под полуопущенных ресниц.

Она молчала, давая ему возможность, выговорится. Он не ждал ее сочувствия, и не пытался его вызвать, он просто чувствовал, что с ней можно быть полностью откровенным, не опасаясь, что его не так поймут. Он был рад, что она не задавала ему ни каких вопросов, а только в знак поддержи, стала к нему поближе. Он чувствовал, как от нее шло легкое тепло, которое ветер тут же уносил в сторону.  С ней было так комфортно, но  он не удивлялся этому, просто чувствуя невероятное облегчение, что он больше это все не держит в себе. Он уже и не ожидал, когда она вдруг заговорила, прямо смотря ему в глаза.

- Мысли о самоубийстве – это нормальное явление. Это защитная подсознательная реакция на ситуацию, с которой мы не можем справиться, - она быстрее заговорила, видя, что он хочет что-то сказать до конца не выслушав ее, - Мысли о самоубийстве это нормально до тех пор, пока они не становятся навязчивой идеей. Я не открою тебе Америку, но каждый второй человек на земле об этом задумывался.
- Разве это нормально? –  в его голосе было слышно недоверие.
- Да это нормально, пока это не навязчивая идея. Меня тоже не раз посещали такие мысли.
- Тебя?
- Да, меня. Чему ты так удивляешься? Я ведь тоже вполне нормальный человек со своими слабостями. Мне, тогда казалось, что весь мир против меня. Никто не понимает меня. И думала, раз вы все такие, я вот так уйду из жизни, и все сразу пожалеете, что со мной так поступали. Мое тщеславие и гордость слишком были уязвлены, и это казалось выходом, но… - он внимательно следил за ней, за ее меняющимися эмоциями на лице, ожидая продолжения.
- Но?..- Джи Хун не выдержав долгой паузы, все-таки спросил, о том, что его волновало, - но?..
- Знаешь, в семье я единственный ребенок. Поэтому меня очень любят родители, по возможности балую даже до сих пор. Так сложились обстоятельства в семье, что мы с мамой заговорили о смерти. У меня до сих пор в голове отдает ее единственная фраза, с привкусом боли : «Не ничего хуже для матери, чем пережить своего ребенка».  Я об этом никогда не забываю…

Наступила тишина, которую несмело нарушали только лениво накатывающие на берег, волны. Боль прошла, утихли вырвавшиеся на волю чувства, но чувствовалась какая-то опустошенность.  Понимая, что становится в невмоготу это уже затянувшееся молчание, Марисобель заговорила.
- Как я уже говорила в семье я единственный ребенок, поэтому…- он не понимал к чему она сейчас клонит, внимательно ожидая продолжения, - отец был против, чтоб я ехала за границу.
- Почему?
- Ты что новостей не смотришь и не читаешь? Сейчас столько людей пропадает.
- Ты хочешь сказать, что он опасался, что тебя продаст в рабство?
- Что-то типа того.
- Его можно понять…
- Я сейчас не об этом, - Марисобель неожиданно для самой себя его перебила, - важно то, что он сделал. А знаешь, что он сделал?
- Даже не догадываюсь, - он пожал плечами, ожидая чего-то необычного,- но судя по всему что-то такое, что я никогда в жизни не догадаюсь. Банально спрятал паспорт, явно отпадает.
- А..
- Только не говори, что я угадал,- Джи Хун сделал круглые глаза, готовый прикусить себе язык, когда девушка неожиданно смущенно покраснела - я не хотел…
- Да ладно, это не такая важная часть истории. Важно то, куда он спрятал.
- Я молчу. Вернее жду.
- Никогда в жизни не догадаешься, - он не стал спорить, что она так говорила и про первую часть своего рассказа, которую он не задумываясь выпалил, - У меня в комнате большое дерево в кадке…
- Что закапал паспорт туда? – она так выразительно на него посмотрела, что он не удержавшись, громко рассмеялся, - я опять угадал?
- Дай мне договорить, - она нарочито строго говорила с ним, стараясь не поддаться его обаянию  и рассмеяться. Его улыбка и смех были очень заразительны, его лицо в миг менялось, делая его по-настоящему открытым, - Да, ты угадал, - она не могла больше сдерживаться, ее губы помимо воли растянулись в улыбке, - никогда …
- Дай угадаю. Ты хотела сказать, что я никогда в жизни не догадаюсь - о чем? – его голос вдруг стал вкрадчивым, - ты поливала цветок и слу…
- А вот и не угадал, - она от радости аж притопнула ногой, не давая ему договорить, - никогда не догадаешься, как это получилось, - она замолчала, ожидая его реплики, но он молчал, - ну же??
- Я молчу. Боюсь, если я еще и это угадаю, ты меня стукнешь, - он наиграно испугано скрестил руки, прижимая их к груди, и делая на всякий случай шаг назад.
- Да, ладно тебе, - и примирительно добавила, - Скромник ты наш, - вообще мне мой паспорт помог найти мой кот.
- Как это? Он что туда в туалет сходил? – наморщив нос, поинтересовался Джи Хун.
- Нет, - Марисобель теперь реально захотелось его стукнуть за такое предположение, но посмотрев в его невинно округленные глаза, не удержавшись, прыснула от смеха, вмиг прощая ему все его подколки. – я живу в доме, поэтому кот у меня ходит по своим нуждам на улицу. А дома любит побаловаться – завалить где-нибудь вазу, погрызть листья цветов и раскапывать землю в горшках. Вот и вся истоприя.
- Забавно. Но, как тебе удалось уговорить отца?
- А это…Расскажу в другой раз, если будешь себя хорошо вести! – ее так и подмывала показать ему язык, но сдержавшись, она просто рассмеялась.

Он раньше не замечал, что она может быть очень даже забавной. Его приятно удивила ее способность внимательно слушать  и легко поднять настроение собеседнику. Он выбрался на дорожку, протягивая ей руку, помог выбраться со скользких валунов на ровную поверхность. У них был сегодня удивительный вечер откровений, поэтому он не задумываясь задал вопрос, который давно не давал ему покоя.

- Скажи, а зачем тебе понадобились все эти старые интервью и программы с моим участием? Что ты там ищешь?
- Как что? Я работаю. И очень многое почерпнула  именно от туда.
- Да? И что там такого есть, что я сам не могу рассказать?
- Есть интересные моменты…
- Расскажи, может быть, ты что-то неправильно понимаешь.
- Я не правильно понимаю? Ладно – он смутил ее своим вопросом, но это была ее работа, поэтому выбирать не приходилось, - тогда только парочку расскажу. Где-то до 2006 года ты был очень скромен, и даже сказала бы немного скован на передачах, не смотря на то, что ты был давно уже популярным. Эти твои отличительные качества были скорее заманчивы тем, что они настоящие, а не наигранные, - неожиданным своим признанием она вогнала его в краску, хотя он был с ней немного не согласен.

- У тебя есть привычка, которую ты даже не замечаешь. Когда ты сильно над чем-то задумываешься,  прикусываешь губу, а когда оканчально принимаешь решение – перед этим обязательно стучишь пальцем по губам. И еще ты очень не любишь один вопрос, на который ты никогда не дашь прямой ответ.
- Это на какой же?
- Это когда у тебя спрашивают «А я тебе или она тебе…» - замолчав на полуслове, она решила его тоже немного смутить. Резко остановившись, она повернулась к нему лицом, заглядывая ему в глаза, серьезным тоном спросила – Я тебе нравлюсь?   

От неожиданности он потерял дар речи. Джи Хун понял, что на неплохо его изучила по видио, но совсем не знает его в жизни. Это действительно был тот вопрос, на который он никогда не отвечал «ни да, ни нет» на телевиденье или интервью. Но в жизни не всегда так. Запустив пальцы в ее волосы и проговорив по-корейски «очень», он поцеловал ее.

От неожиданности ее глаза широко распахнулись, чтоб в следующее мгновение – закрыться. Его губы были мягкими, и, казалось, полностью захватили ее в плен. Он целовал осторожно и не торопливо, давая ей возможность в любой момент отстранится. Марисабель пребывала в полной нерешительности – принимая, но не отвечая на них, просто наслаждаясь моментом. От Джи Хуна  исходило такое манящее тепло, что, когда он отстранился от нее, она невольно потянулась за ним. Открыв глаза, Марисабель пришлось несколько раз моргнуть, чтоб прийти в себя.
- Это… - поднимая вверх глаза, она увидела, что пошел снег, который большими белыми хлопьями оседал на его черных волосах и щеках, тут же таял. Заворожено протянув вперед ладонь Марисабель, смотрела, как снежинки соприкасаясь с ее кожей, превращались в маленькие лужицы. Она совсем забыла о том, что только хотела сказать, но понимала, если она сейчас все не переведет в шутку, то в их отношениях появится неловкость, которую она совсем не хотела.  Она практически сама спровоцировала его своим вопросом на эти действия.

С замирающим сердцем, она только и смогла выдавить из себя:
- Если бы ты всегда отвечал так на этот вопрос, боюсь тебя бы не правильно поняли, - улыбнувшись, Марисабель со смехом добавила, - или скорее тебе стали бы чаще его задавать…Что куда вероятнее.

Рассмеявшись, она посмотрела ему в глаза. Его лицо выражало сосредоточенную серьезность. Джи Хун некоторое время молча смотрел на нее, а потом неожиданно заговорил:
- Ты замерзла?.. У тебя уши холодные, - и не дожидаясь ответа, направился к машине.

Марисобель проводила его удивленным взглядом, мысленно успев себя раз сто обозвать дурой.

«Вот кто тянул меня за язык? Все это мой дурацкий характер…Только нашли с ним общий язык! А я…»

Осторожно натянутая вязаная шапка, прервала ход ее мыслей. Подняв на него свой взгляд, она увидела его сосредоточенное лицо с слегка прикушенной нижней губой. Его глаз не было видно из под полуопущенных ресниц.

«Разве можно быть настолько милым?»

С замирающим сердцем Марисабель ожидала, пока он не закончит аккуратно поправлять на ней головной убор. Почему-то она вспомнила его слова, что искру в любой момент может выжечь как мужчина, так и женщина. От таких мыслей она невольно покраснела.

«Почему я краснею, как девчонка? Хоть бы не увидел…»

Ее радовала мысль, что ее алеющие щеки можно было легко объяснить   тем, что на улице было холодно.
Засунув руки в карманы пальто, Джи Хун пошел вперед, направляясь к виднеющийся вдалеке детской площадке. Он принимал, но не понимал ее действий. Он не понимал, почему она решила свести к шутке его поцелуй. Пусть он и действовал импульсивно, но искренне. Ее реакция немного озадачила  его – она не ответила ему, но от его внимания не ускользнуло то, как она поддалась вперед к нему, когда он отстранился. Он невольно усмехнулся. Ее рядом клацающие по асфальту каблуки радовали его. Он сам толком не понимал, почему сам факт того, что она последовала за ним, наполнял его сердце радостью. Его даже не смущало то, что она молчала. Он просто наслаждался моментом, с радостью вдыхая морозный воздух, и выпуская небольшие облака пара. Неожиданно пришедшая в голову мысль, заставила его резко встать.

«Чем она займется, когда закончит мою книгу? Неужели она опять уедет в Японию?»

Сегодня был вечер откровений, и понимая, что другого возможно шанса не будет спросить ее, задал вопрос, который неожиданно заставил взволнованно забиться его сердце.
- Чем ты займешься, когда закончишь книгу?.. Какие твои планы?
- Умм, - его неожиданный вопрос застал ее врасплох, она сама толком не знала чем займется, все только зависело от ее работы, которую она еще не закончила .
- Ты вернешься в издательство? В Японию? – Джи Хун старался не показать свою сильную заинтересованность в ее ответе. Но казалось, она это совсем не заметила, погрузившись в себя.
- В издательство? –Марисабель отвечала немного растерянным голосом, - это не возможно. Я уже оттуда ушла, и как бы мне там комфортно не работалось, но туда уже не могу вернуться. Тем более мои обязанности, вернее бывшие обязанности исполняет Кирико-чан. Для нее это большая удача и возможность показать, на что она способна. Поэтому нет.

Она замолчала. Марисабель еще не думала чем займется, когда закончит его книгу. Неожиданно его вопрос заставил ее задуматься об этом. Она точно знала, что в Корее не сможет остаться, не зная языка - будет слишком трудно. А из знакомых был только Владимир и его жена Хва Син.

- Ты вернешься в Японию? – его тихий, но настойчивый голос, вернул ее в реальность.
- В Японию? Скорее всего – да. Но перед этим мне надо будет слетать домой.
- Домой?
- Да. В Украину, - глубоко вздохнув, она пожала плечами,- я давно не была дома. Тем более у меня есть большой повод вернуться. Видя вопрос в его глазах, она продолжила, - мои родители будут праздновать жемчужную свадьбу, - ее лицо озарилось широкой улыбкой.

Он первый раз видел, чтоб она так искренне и тепло улыбалась. Он понял, что ее семья для нее очень важна, пусть сейчас она и редко с ними видится. Джи Хун сам невольно улыбнулся, понимая, что невольно нашел еще одну общую с ней черту характера.
- Жемчужная свадьба? Это сколько?
- Это 30 лет.
- 30 лет?
- Понимаю, звучит дико, особенно в наше время. Но мои родители вместе уже именно столько лет. Практически столько сколько и мне. Им не всегда легко было вместе, срывались и не один раз собирались  подавать на развод, но… Это, как море радует нас полным штилем, после непродолжительного шторма – так и у моих родителей,- Марисабель резко замолчала, понимая, что возможно сказала слишком многое. Ей не хотелось, чтоб он сейчас думал о том, что его родителям это было не суждено праздновать.  Джи Хун всегда остро реагировал на вопросы касающихся его родителей . Она чувствовала себя немного виноватой. Марисобель сама толком сегодня себя не понимала. Она давно уже так не откровенничала ни с кем, но он мог так расположить ее к себе, что даже разговоры на самые запретные темы с ним казались вполне естественными.
- И когда тебе…- он старался не подать виду, что его очень волновал задаваемый им вопрос, - и когда тебе надо будет уехать? – Джи Хун невольно затаил дыхание, ожидая ответа.
- В конце декабря. После двадцатых чисел.
- В декабре? – он не смог сдержать вырвавшегося наружу удивления.

«Декабрь? Почему именно декабрь?»

- Да.

*********************************

Настойчивый звонок в дверь, заставил ее машинально подняться с постели. Даже не заглядывая в глазок – она открыла дверь. Первое, что она увидела – это взволнованное лицо Джи Хуна.
- С тобой все в порядке? – он внимательно осмотрел ее с ног до головы, но ничего подозрительного не обнаружил. Он невольно с облегчением выдохнул. Она краем ладони терла глаза, стараясь проснутся. Это было так женственно, даже не смотря на ее потрепанный после сна вид. Неожидавший от себя такой реакции на нее, он несколько резко спросил, - Только не говори, что ты проспала.
- Который час?

Опешивший окончательно Джи Хун, молча отодвигая край рукава толстовки, показал ей на часы. Ничего не увидевшая Марисабель, резко потянула его руку на себя. Увидев время, она окончательно проснулась.  Быстро проговорив, что будет готова через минуту, она пулей залетела в комнату. Он никогда не видел, чтоб так быстро бегали. Зайдя в гостиную, он увидел учиненный ею кавардак в комнате. Листки бумаги валялись кучками по комнате  в веерообразной форме. Подойдя ближе, он поднял листки, удивленно отмечая про себя, что все лежали в последовательной нумерации. Странного аккуратного беспорядка он в жизни не видел.  Он ни слова не понял из написанного, отмечая только ее мелкий и аккуратный почерк. Усмехнувшись, он положил бумагу на стол. Неожиданно загоревшийся экран ноутбука заставил сощурится.

«Так вот чем она занималась! Переписсывалась с кем-то!»

Ох хотел захлопнуть крышку, правда хотел захлопнуть, но случайно прочитанные слова заставили его сердце учащенно забиться.

«Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

«Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

Эти слова, как эхом отдались в голове. Подошедшая Марисабель, быстро захлопнула крышку ноутбука, закинув его в сумку. Повернувшись к нему, проговорила:
- Я готова. Идем?
 
Закинув сумку в салон, она - быстро устроившись за его сиденьем и притулив голову к стеклу –  тут же уснула. Ее щеки нежно алели, а опущенные длинные ресницы бросали на них тень. Джи Хун невольно залюбовался ею. Ее чуть приоткрытые губы так и манили их поцеловать. Усмехнувшись, он отвернулся.

«Поцелуй? Почему сделала вид, что его не было?»

После той прогулки прошло уже несколько дней, но он не мог забыть ее. Он, как мальчишка, поддался моменту – поцеловал ее, но она сделала вид будто этого не было. А он не мог забыть.

«Совсем, как мальчишка…А я еще утверждал, что перед моим обаянием не устоит ни одна девушка! Как же! »

Ему не давала покоя прочитанная фраза, заставляя сердце биться, как ненормальное, только при одной мысли, что она кого-то безответно любит.

«Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

Как он ни пытался, он ни о чем другом не мог сейчас думать. А  она себе преспокойно спала, уткнувшись носом в стекло. Бросив еще один осторожный взгляд в зеркало заднего вида, он направил свои мысли в другое русло, размышляя, как лучше представить новую песню.

**************************

Как это и не странно, но они приехали во время, вызывая удивление, что не как обычно – раньше.  Джи Хун уже не обращал внимания на постоянные подколки танцоров, он давно к ним привык. В отличии от Марисабль, которая правда и половины не понимала из-за языкового барьера.

Сегодня на репетиции он ни кому не давал спуска, нагружая всех так, что к обеду все валились с ног от усталости. Он понимал, что это частично связано с ее написанными словами и частично с тем, что времени становилось все меньше и меньше на подготовку. Иногда, невольно, во время очередного поворота, он ловил себя на мысли, что он в зеркале ловил ее отражение. Она спокойно писала себе, сидя в углу комнаты, изредка подымая голову. Она и не знала, какую вызвала бурю чувств в его душе, только одной своей фразой.

Сейчас, когда она интенсивно стала писать, он не совсем понимал, почему она все еще ездит с ним вместе на все репетиции, но и не возражал.
- Может быть, перекусим?- слабо поддал голос Гё Санг, желая чуть продлить минуты отдыха. Джи Хун давно так не гонял их на репетициях, что он сейчас просто валился с ног от усталости.
- Я не против, - Рейн невольно заулыбался, потирая живот, который давно уже урчал.
- Ты идешь снами? – Марисабель от неожиданности вздрогнула, быстро открывая окно с русским текстом. Она не любила, когда кто-то через ее плечо пытался заглянуть в монитор, читая то, что она написала.
- Я не хочу есть.
- Тебе ведь тоже надо кушать.
- Не хочу. Ко мне пришло вдохновение, - неожиданно для всех она ответила на корейском языке, специально заучив эту фразу для таких случаев. Повернувшись в сторону говорящего, она более мягко добавила – так что, спасибо за предложение, но не хочу.

Сонг Джи Хонг был единственным человеком, который дружелюбно к ней относился. Все остальные хоть и не сторонились ее, но лишний раз в контакт с ней не вступали. Она не один раз ловила на себе их заинтересованные и не понимающие взгляды. Марисабель старалась не обращать внимания и на их подколки, ведь она все равно их не понимала. А то, что это были именно подколки  - у нее не было сомнений, стоило только посмотреть на их лица, когда она заходила вместе с Джи Хуном.
- У меня нет аппетита, так что я тоже не пойду. Лучше останусь по репетирую.

Марисобель еле сдержала свой удивленный возглас. Она меньше всего хотела остаться с Ким Хва Яюнг наедине. Эта девушка была единственным человеком, который невзлюбила ее с первого взгляда. Марисабель старалась не обращать на нее внимания, успокаивая себя тем, что она ее все равно не понимает. Но постоянно хмуро поджатые губы и презрительные взгляды девушки в ее сторону, изрядно нервировали ее. Каждый раз проходя мимо ее девушка так задирала голову  вверх, что это было скорее смешно и по-детски глупо.
- Я что-то услышала про вдохновенье? Оказывается ты полная неудачница, раз тебе необходимо вдохновенье, - в каждом слове Хва Яюнг слышался яд. Презрительно усмехнувшись, она отошла в сторону.

Марисобель поджала крепко губы, чтоб не сказать какую-нибудь резкость в сторону девушки. К большому ее сожалению Ким Хва Яюнг знала японский. Сдерживать себя ей было все сложнее и сложнее.
- Да что ты можешь? Заморочила тут всем голову, а сама даже ни разу не написала книгу! Какой из тебя писатель?

Марисобель очень выразительно посмотрела на девушку, надеясь, что та все поймет. Мираи не понимала, почему она к ней приципилась, и почему она думает, что ей все сойдет с рук. И почему ошибочно решила, что она не может за себя постоять. Марисобель сдерживалась из последних сил, пытаясь не слишком сопеть.
- Да и как ты можешь писать книгу о Великом танцоре, не зная и самых элементарных движений. Незная какой это каторжный труд – не только придумать, но и полностью довести до совершенства танец. Ты же не понимаешь, как выматывают постоянные репетиции и полученные во время них травмы. Что ты вообще можешь знать?
- Может  быть, и не знаю, но я все вижу и понимаю. Все чувства всегда написаны на лице. И не надо быть великим детективом, чтоб это понять – достаточно быть неплохим психологом, - Марисобель выведенная из себя, уже не могла сдерживаться. Может, это было продиктовано и тем, что в словах Хва Яюнг, была небольшая доля правды. Она все этого не знала, а опираться всегда на чувства было просто невозможно.
- Это не возможно понять, это нужно только чувствовать. И жить этим. Танцы. Наше тело живет танцем. Это не поддается никаким объяснениям. – презрительно фыркнув она отошла, но не сделав и несколько шагов вернулась обратно, - И о чем же ты можешь писать? Какая от тебя польз…
- Так покажи мне! Покажи свой мир, которым ты живешь! Может быть, тогда ты поймешь и мой.
- Тебе? Показать свой мир? Да, нет уж. Как-нибудь… - резко замолчав, она схватила за руку  Марисобель и вывела ее на средину комнаты.

- Так покажи мне! Покажи свой мир, которым ты живешь! Может быть, тогда ты поймешь и мой.
- Тебе? Показать свой мир? Да, нет уж. Как-нибудь… - резко замолчав, она схватила за руку  Марисобель, вывела ее на средину комнаты.

Став по средине комнаты, она демонстративно подняв футболку, завязала ее узлом под грудью. Ухмыляясь, Хва Яюнг показала глазами сделать тоже самое и Марисабель. Удивляясь такой наглости девчонки, она сделал нехотя, стыдясь своей фигуры то, что от нее хотели.
Расправив руки в стороны девушка включила музыку. Она начала медленно и плавно двигаться в такт с музыкой, постепенно увеличивая темп, доведя его в конце до сумасшедше-быстрого, временами беспорядочного. Во время танца Хва Яюнг постоянно ловила взгляд Марисабель ,в отражающимся зеркале. Временами на ее губах проскальзывала слабая, но довольная улыбка.  Она отдавала себя полностью  и без остатка танцу.

Марисабель не уверено топталась на месте, пытаясь повторить движения. Она видела их не раз, но видеть и исполнять самой – были совершенно две разные вещи.
- Расслабься… Просто отдайся ритму, - командным голосом раздавала указания Хва Яюнг.

Стоило только расслабиться, убрав всю зажатость своих стереотипов, как у Марисабель стало получаться.  Отдавшись полностью ритму, она даже не пыталась контролировать тело – оно само двигалось в такт с музыкой. Иногда сбиваясь, она тут же ловила его, наблюдая за собой и Хва Яюнг в зеркало. Ей, казалось, что это совсем не она отражается там, а совершенно другая и раскованная девушка - очень похожая на нее. Когда остановилась музыка, она чуть не упала на пол без сил. Упершись руками об колени, Марисабель пыталась отдышаться.
- А ты не так плоха, как я ожидала, - неожиданное восклицание Хва Яюнг, которое было очень похоже на слабый комплемент, заставило помимо ее воли растянуться губам  в легкой улыбке.

У  Марисабель не было сил даже сказать что-нибудь в ответ.  Подняв голову, ее взгляд случайно, на миг, задержался на отраженье в зеркале. Увиденное, заставило ее резко выпрямится и поспешно развязать узел под грудью.
- Так вот почему вы отказались!
- Решили устроить урок танцев? – в словах Джи Хуна слышалось не то веселье, не то недовольство, так все вместе тесно сплетенное, что было трудно определить, что он на самом деле сейчас их ругал и еле сдерживал смех.

Марисабель временами было очень трудно определить, что за настроение им владеет. Иногда он был, как закрытая книга, которую очень сильно хотелось открыть, но из-за толстой обложки было трудно это сделать. Так и сейчас. Она могла только разглаживать помятую футболку, пытаясь скрыть свое смущение, когда он близко подошел к ней с Хва Яюнг.
- А с каких это пор вы подружились? – подозрительно рассматривая их обоих, поинтересовался Джи Хонг.

Завибрировавший телефон в кармане Марисабель заставил ее неожиданно вздрогнуть и тем самым избежать ответа на этот вопрос.  Легко кивнув головой, она вышла в коридор.
Посмотрев на экран, она невольно улыбнулась.

«Как никогда во время!»

- Мушь-муши. Ты не представляешь, как я тебя люблю!!! Я готова тебя расцеловать! Жаль, что тебя сейчас нет рядом.
- Что это с тобой? Решила  мне подыграть, - на том конце слышался удивленно-довольный голос Кирико-чан.
- Не. Просто очень рада тебя слышать.
- Так мы с тобой буквально сегодня ночью общались, - в телефоне послышался какой-то шум.
- С тобой все в порядке? – молчание – Кирико-чан? Кирико-чан?
- Да все в порядке, но от твоего неожиданного признания я чуть не свалилась со стулки! Хорошо еще отделалась? Ты что мне по наследству передала свою удачу? – в голосе девушки слышалось легкое недовольство,  вперемешку с трудно сдерживаемым смехом.
- Какая еще удача? – Марисобель, но подумав тут же добавила, - знаешь это, наверное, правда.
- Нет. Не хочу. Забирай ее себе! Я и так хожу вся…- резко замолчав, Кирико-чан возмущенно продолжила, - не забивай мне голову всякой ерундой. Я совсем не поэтому звоню. Так ты дашь мне ответ или нет?
-Я совсем не…
- Так да или нет? – нетерпеливо перебив, спросили на том конце телефона.
- Нет. И ты знаешь почему, - веселье тут же испарилось. Марисабель вмиг посерьезнела,  - и я уже начала писать сочинение на тему ««Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…».
- Какая же ты упрямая, у меня нет слов. Удачи тебе с корейским языком. Джа.
- Это и все, что…- на том конце послышались гудки. Удивленная, таким концом разговора, Марисабель машинально проговорив «бай», отключила телефон.

***************************************
Устало прислонившись к зеркалу, Джи Хун старался максимально расслабиться, чтоб уменьшить боль в спине. Запрокинув голову назад, он закрыл глаза.
Уже перевалило за полночь, все дано разошлись по домам. В студии остался только он один и, писавшая в углу комнате, Марисабель.  Она почему-то отказалась уйти, сославшись на то, что не может ни на минуту прерваться. До него доносился стук клавиш, по которым быстро бегали ее пальцы. Он удивлялся тому, как она так быстро набирала текст, в душе даже немного завидуя ей. Его немного радовала мысль, что она не ушла, наполняя его странным каким-то теплом. Повернувшись в ее сторону, он невольно смутился из-за того, что случайно подслушал ее телефонный разговор.

« Мушь-муши. Ты не представляешь, как я тебя люблю!!! Я готова тебя расцеловать! Жаль, что тебя сейчас нет рядом.»

И еще эта фраза на экране ее монитора.

««Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

Он целый день боролся с собой, стараясь об этом не думать. Но помимо его воли эти фразы так и всплывали в его голове, стоило ему случайно увидеть ее силуэт в зеркале. Он бы сам никогда не признался даже себе, что это лишило его покоя, настолько, что частично из-за этого сильно потянул спину, отвлекшись всего на маленькое мгновенье.  Джи Хуну не хотелось совсем, чтоб она кого-то любила, но случайно услышанный кусок из разговора только подтвердил его опасения. В один день слишком много всего случилось: он узнал, что на кого-то любит и что ее любовь безответна. Она так радостно разговаривала по телефону, признаваясь в своей любви, и такой поникшей вернулась в студию после него. Он не хотел, чтоб она страдала. Он слишком хорошо знал, что такое неразделенная любовь и что она с собой несет.
Устало закрыв глаза, он старался не думать, что это, возможно ее бывший парень, о котором она говорила, хоть разум подсказывал, что тот вряд ли знал японский язык.
- Держи, - Джи Хун от неожиданно прозвучавшего над ним голоса, стукнулся головой. Потирая ушибленную голову, он с благодарностью принял из ее рук бутылку с водой. Открыв ее, он с жадностью выпил сразу половину. Он и не подозревал, что так сильно хочет пить.

Марисабель села рядом с ним по-турецки, неожиданно для самой себя, с радостью наблюдая, как он пьет. Она старалась сдержать улыбку, но у нее ничего не получилось. Он с жадностью ребенка пил, при этом совсем на него не походя. У нее не повернулся даже язык назвать его ребенком. Это был мужчина от кончиков волос, до пят. Мужчина, который практически сам себя создал. Свой образ.  Она помимо воли восхищалась им. Такого упорного и трудолюбивого человека редко встретишь в жизни. Он был исключением, со своими небольшими недостатками.   Ей сейчас было легко писать  о нем. Иногда она ловила себя на мысли, что он ей нравится не как человек, о котором она пишет, а как мужчина. Каждый раз она с ужасом отбрасывала эту мысль, стараясь занять свои мысли чем-нибудь другим, но сейчас это не сработало.
Рассматривая внимательно его, она заметила, что он плотно сжал губы, а когда с ней разговаривал, невольно скрипел зубами. Подозрительно косясь на него, она уловила знакомые теперь признаки того, что он еле сдерживается от боли.
- Что у тебя болит?
- С чего ты взяла?
- Только не надо мне тут отнекиваться, - неожиданно для самой себя, она заговорила с ним, как с маленьким ребенком, - я же вижу! Временами мне кажется, что я тебя знаю лучше, чем ты сам.

Он сделал еле уловимое движение плечами, стараясь выпрямится. Марисобель все поняла. Спина. Резко вскочив, она быстрым шагом направилась, в сторону своего присмотренного уголка, где она сегодня писала. Зацепившись бедром об угол стола, она охнула, быстро растирая ушибленное место, мысленно ругая Кирико-чан, что та вернула ее «удачу».  Схватив тюбик и полотенце, она вернулась к Джи Хуну, сев рядом с ним на колени.
- Отодвинься немного в сторону, - намеренно командным голосом  проговорила Марисабель, стараясь скрыть свое смущение. Когда он выполнил ее не ту просьбу, не то приказ, более тихо добавила, - сними футболку.
- Что? – он  повернулся в ее сторону, морщась от неожиданно резко накатившей боли.

Глубоко вздохнув, она решительно взялась за край футболки, но Джи Хун вцепился в нее мертвой хваткой. Бросив в его сторону выразительный взгляд, она повертела возле его лица тюбиком с мазью.
- Это тебе немного поможет. А через футболку у меня это не получится.
- Я сам, - выхватив из ее рук тюбик, он недоуменно уставился на него, не увидя ни одной знакомой буквы, - что это?
- Не смеши. И как ты это сделаешь? – вернув себе крем, она опять заговорила с ним, как с ребенком. Почему-то только такой тон давал эффект.

Что-то пробурчав по-корейски, он снял мокрую футболку.
-А это зачем? – театрально закатив глаза, Марисабель проигнорировала его вопрос, аккуратно вытирая его спину. Ей было и так неловко, а он тут еще странные вопросы задавал: «зачем и почему?».

Стараясь отвлечь его внимание, она решила немного разоткровеничится.
- Знаешь, какое мое второе имя?
- Мираи,  - немного подумав ответил  Джи Хун, совсем не понимая то, что она хотела этим ему сказать.
- А вот и не правильно.
- Тогда, наверное, имя по отцу?
- Опять не угадал, - в ее голосе слышался смех.
- Тогда что же? –ответом было молчание, - так что же это?
- Ты знаешь, что самое смешное? – дождавшись его кивка, продолжила ,- то что я хотела тебе сказать, я просто не смогу сказать.
- Это что настолько страшное?
- Нет. Все куда прозаичнее. В японском просто нет такого прилагательного. И я сейчас в недоумении, пытаюсь подобрать подходящее слово в английском языке.
- ???
- А!.. Вспомнила. Это будет звучать так:  stunning Марисабель,- радуясь от того, что подобрала подходящее слово, она рассмеялась.
- Stunning Марисабель? Не понимаю.
- Мое второе имя сногсшибательная Марисабель, - она проговорила это по слогам, выделяя каждый слог и жестикулируя, так чтоб было понятнее. – поэтому мне мама всегда тайком кладет несколько тюбиков с мазью, боясь, что ничего подходящего против ушибов и растяжений в Японии нет, кроме «волшебных пластырей».

Поняв  то, что ему хотела донести Марисабель, он неожиданно громко рассмеялся, откинувшись немного назад так, что ее лицо было в опасной близости от него.  Он никогда раньше не замечал, что ее нос был весь в веснушках. Его внимание всегда отвлекали ее глаза, поэтому он не смотрел больше ни на что. Но сегодня она не была накрашена, поэтому кроме ее глаз он смог увидеть и все остальное. Ее щеки немного алели, подчеркивая бирюзовый цвет ее глаз. Его взгляд невольно задержался на ее губах, он тут же вспомнил их поцелуй. Джи Хун сейчас особенно резко ощутил, что рядом с ним женщина, которую он целовал. Невольно перед глазами пронеслась картинка перед глазами того, как она поспешно опускала футболку, когда заметила, что она не одна с Хва Яюнг-щи в студии. Это маленького мгновения ему хватило, чтоб увидеть все. Высокую линию талии, плавно переходящую в полноватые бедра, немного вздернутый живот и полную грудь, подчеркнутую завязанным узлом. Этого вполне хватило, чтоб ощутить прилив крови к его щекам.
- Джи Хун-щи, что ты мне можешь рассказать на тему «Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…», но так чтоб это было легко перевести на корейский язык?

От такого неожиданного прозвучавшего вопроса, он закашлялся.

«Она издевается?»

- Почему ты спрашиваешь? – отдышавшись, спросил он.
- Мне задали сочинение на эту тему.
- Сочинение? Кто? – Джи Хун совсем не ожидал такое услышать. Эта была имена та фраза, которая целый день не давала ему покоя.
-Да. Не важно кто. Но в том, что именно эта тема – виноват ты!
- Я? – ему уже казалось, что он перестал вообще понимать все то, что она говорила.
- Это же название твоей песни. От сюда и тема сочинения.
- Моя песня? – такого ответа о совсем не ожидал. Взяв себя в руки, он вдруг заговорил серьезным тоном. – Стоп. Пока ты мне все толком не объяснишь, ни в чем я тебе помогать не буду. Кто и почему задал именно такую тему? И почему для тебя это так важно?
- А почему для тебя так важно знать ответы на эти вопросы. Просто помоги. – но увидев упрямое выражение лица, Марисобель поняла что ничего не добьется от него. Жалея, что начала этот разговор, она отодвинулась в сторону.
- Я жду.
- Я проиграла. Эту была идея Кирико-чан. Просто это ее любимая твоя песня.
- А поподробнее? Что именно проиграла?
- Есть у нас такая игра, которая осталась еще со времен изучения русского языка Кирико-чан. Если кто-то в чем-то провинится, пишет сочинение на заданную тему. Я таким образом подтягивала ее по орфографии, и еще проверяла словарный запас. Очень удобно учить язык.
- Интересно изучение языка.
- Для этого нужна хотя бы небольшая база. Так действительно весело и очень эффектно.
- А в чем же ты провенилась?
- Это не так важно…- Марисабель замялась, не желая озвучивать причину такого наказания, - важно то, что…
- Разреши мне  ссудить о важности! Так в чем же твоя провинность, - она мучила его сегодня целый день только одной своей фразой, которой к его большой радости, оказалось всего лишь темой сочинения. Поэтому он решил не сдаваться, пока не узнает настоящей причины. – Ты провинилась…
- Фото.
- Фото? Что фото?
- Кирико-чан просила твою фотографию со мной вместе. Потому что она до сих пор не верит, что я пишу о тебе и сейчас работаю с тобой, - пролепетав се это, Марисабель помимо воли залилась краской.
- Фотография со мной? И это все? -  когда девушка кивнула в ответ, он улыбнулся, - тогда я вообще не пойму ничего. Это же не проблема. Я много с кем фотографируюсь. Могла просто попросить.
- Вот еще! – неожиданно для самой себя она фыркнула, - я не твоя фанатка, чтоб просить сфотографироваться с тобой, - сбросив обороты, в конце еле слышно прошептала, - и мне было не удобно.

Притянув девушку за плечи ближе к себе, щелкнул затвором фотоаппарата в телефоне.
- Все твоя проблема решена, - протягивая ей телефон, добавил – можешь просто ей отправить то, что она хотела.
- Кто сказал, что просто?  Я легких путей не ищу.

Рассмеявшись, он наполнил своим смехом судию, немного удивляясь обиженному выражению лица Марисобель. Он решил прояснить еще один момент.
- А ты сегодня случаем по телефону днем разговаривала не с Кирико-чан?
- Да. А ты откуда знаешь?

Его лицо помимо воли расплылось в широкой улыбке. Он сегодня целый день мучил тем, чего нет на само деле. Чувствую, что у него будто камень с души свалился, неожиданно выпалил:
- Переезжай ко мне жить.

Его лицо помимо воли расплылось в широкой улыбке. Он сегодня целый день мучил  себя тем, чего нет на самом деле. Чувствую, что у него будто камень с души свалился, неожиданно выпалил:
- Переезжай ко мне жить.
- Что?
- Переезжай ко мне.

Марисобель услышав его предложение в первый раз - думала, что ослышалась, но услышав это во второй раз – просто потеряла дар речи. Она не могла понять, чем он руководствовался, предложив переезд, а объяснять он не спешил. Она точно знала, что Чи Хун-щи  не предложил бы это, если бы все хорошо не взвесил все за и против.  Она не знала, что на это ответить и как ей реагировать. Возможно, с ее стороны было чересчур самонадеянно говорить, что она знает его порой лучше, чем он сам себя, но ей совсем не нравилось, когда он пытался сдержать боль, делая вид, что все нормально, когда тело разваливалось буквально на куски. Она понимала, если бы он так не делал, то его сегодняшнего сейчас бы не было, но оставалось «но», которое она не смогла бы объяснить даже самой себе.

«Может быть, он хочет мне показать, что я не на столько хорошо знаю и понимаю его? Если это так, то это странный способ показать мне это…Но так заманчиво…Можно увидеть его с другой стороны…Стоп…Это совсем не то…»

- Ты сможешь увидеть меня с другой стороны, ты ведь говорила что тебе это необходимо…
- Такое ощущение, что ты подслушал мои мысли… или я это сказала вслух? – она повернула свое удивленно лицо в его стороны и только по его вопрошающему взгляду поняла, что проговорила это машинально на русском языке. Вздохнув с облегчением, она улыбнулась.
- Извини, что?
- Ni chui o haratte inai, продолжай. Ведь ты что-то еще хотел сказать?
- Возможно, ты не совсем правильно делаешь выводы на мой счет. И возможно, прожив со мной некоторое время, ты поймешь в чем твои ошибки.  И еще. Как бы это эгоистично и не прозвучало, но от моего дома к студии ближе ехать.

Марисобель изучающее смотрела на него, но ничего не заметила кроме вопрошающих и ждущих ответа глаз.  Она понимала, что другого такого шанса не будет, если она откажется, но ее смущала его предложение. Опустив голову, и спрятав свое лицо у него за спиной, для пущего эффекта прилепив ему несколько чудодейственных пластырей, проговорила:
- Хорошо. Я согласна, может быть тогда на выходных…
- Нет, лучше сегодня, - Джи Хун неожиданно повернулся к ней лицом, от чего она неожиданно вздрогнула. Увидев расширившиеся глаза девушки, чуть спокойнее добавил, - лучше всего сегодня, на выходных у меня будут съемки.

Джи Хун понимал, если сегодня она не переедет к нему, то она найдет миллион причин этого не делать . Он сам толком не понимал почему это предложил и почему настаивает, но одно точно знал – это не было спонтанно. И он мог долго себя убеждать, что это продиктовано только тем, что он не высыпается, но он не стал этого делать, понимая всю абсурдность этой мысли.  Она ему нравилась, по-настоящему нравилась и сегодняшняя его ревность, была тому подтверждение. Он раньше не замечал за собой такого чувства, но она, Марисабель, показала ему, что он далеко не все о себе знает. Наверное, именно новизна этого чувства подтолкнула его к этой небольшой авантюре.  Но в голове отчетлива отдавалась мысль, что это может быть мучительное совместное проживание, после которого он может окончательно понять, что ему не хватает своей семьи. Своей гавани, к которой он всегда может пристать, и которая может его поддержать. И как это мучительно больно возвращаться в пустую квартиру. Понять, что будучи окруженным людьми, оставаться в глубине души одиноким человеком.
Тряхнув головой, он прогнал свои невеселые мысли.  Широко улыбнувшись Марисабель, он поинтересовался:
- Так мы с тобой едем или остаемся тут на ночь?
- Едем, - пробурчав это, она резко встала, направляясь в облюбованный ее угол – собирать вещи.

Она всю дорогу аккуратно бросала на него мимолетные взгляды, пытаясь хоть что-то прочесть по его лицу. Он уверенно вел машину, пытаясь ее время от времени втянуть в разговор. Ей совсем сейчас не хотелось разговаривать. Марисабель немного нервничала, хоть это мастерски и скрывала. Она, наверное, не отдавала себе отчета, когда давала  согласие на переезд среди ночи. Это было так странно, и одновременно волнующе.  Она уже давно ни с кем не жила, поэтому чувствовала себя, как на иголках.
Она мысленно составила список самых необходимых вещей, не считая нужным все с собой тянуть. Тем более Джи Хун-щи  уверил ее, что это всего на пару дней или возможно на неделю. 
- Давно, хотел тебя спросить, - повернувшись в ее сторону, он немного застенчиво улыбнулся, - ведь твое имя совсем не русское?
- Да, - невольно улыбнувшись ему в ответ, ответила, - оно испанско-английское. Имя Марисабель настолько понравилось, что он решил меня так назвать, когда узнал, что у него будет дочь.
- Так тебе отец придумал имя?
- Да. Так как мое имя хоть и иностранное, но красиво звучало с отцовским – мама не стала возражать. Хоть Марисобель Владиславовна трудно произносима временами даже для меня, но оно очень красиво звучит. И другое себе я имя, наверное, и не хотела бы.
- А как же Мираи?
- Это скорее необходимость... Это же японское имя. Я его себе сама выбрала, потому что мне понравилось значение. И… Оо. Мы уже приехали.

Мечась, как ненормальная по квартире, Марисабель, старалась ничего не упустить из виду. На данный момент для нее были важны всего три вещи – ее записи, компьютер и…

- Ты и это собираешься с собой брать? – она перехватила его удивленный взгляд, невольно вздернув подбородок вверх, ответила:
- Да. И это тоже…
- Ты переживаешь, что у меня дома нет подушки? – Джи Хун старался скрыть свой смех за кашлем, но это у него плохо получалось. Прокашлявшись для вида еще несколько раз, он слабо улыбнулся.

- Нет. Только с этой подушкой у меня любовь всей жизни, - прижав ее крепче к груди для пущей демонстрации, добавила, - я ее с собой везде таскаю.
- Везде?
- Да. Из дома, - Марисабель не стала уточнять, что она прилетела с ней из Украины, - так что на твоем месте я раз так сто подумала о том, с кем ты собираешься жить…

Она невольно прикусила язык, понимая, как двусмысленно прозвучала ее последняя фраза. Это понял и Джи Хун. Она это увидела по его глазам. Все веселье, как рукой сняло. Ей было уже все равно, что он подумает, что она довольно таки странная девушка.
- Я все. Так что поехали?

*******************************************

- А ты разве живешь в квартире?..Я думала, в доме – озираясь по сторонам, Марисобель сделала несколько осторожных шагов вперед, не решаясь войти дальше.
- Когда у меня запись или репетиции, предпочитаю жить здесь. От сюда ближе всего добираться, - Джи Хуна забавляла ее реакция, и он не сдерживаясь, широко улыбнулся.

Его апартаменты были далеко не маленькими, своими размерами больше напоминали небольшой дом. Он не любил маленькое закрытое пространство, хоть  в начале своей карьеры он жил именно в таких квартирах. Сейчас селясь в отелях, он практически всегда выбирал верхние этажи, в номерах которых были большие окна с видом на город. Это была его маленькая слабость, от которой он сейчас уже не мог отказаться.
Марисобель так и топталась на одном месте, пытаясь не сильно крутить головой в разные стороны, от разбиравшего ее любопытства. Поставленные перед ней тапочки ее немного огорчили, но она не подала вида. Она не любила этот вид комнатной обуви, предпочитая ходить босиком.
- Ты так и будешь топтаться у порога?
- Нет.

Осторожна проходя вперед, она не забывала оглядываться по сторонам.  Здесь было, как-то по-мужски уютно. Холодные тона, в которых была представлена квартира приобретала теплый оттенок от множества стоящих фотографий в рамках. Оглядываясь по сторонам, Марисобель не заметила висящих на стенах больших его фото с фотосетов, которыми обычно украшали дома звезды. Здесь все так и дышало стилем и красотой, не считая одного, стоящего в углу большого кожаного кресла.

- Это твоя комната, обычно ею пользуется моя сестра, -  она удивленно посмотрела на него, не совсем понимая его извиняющегося  тона.  Он стоял рядом, забавно сжимая ее подушку под мышкой, от чего Марисобель невольно улыбнулась.   

*****************************

-  Это ты сам фотографировал?
- Да.
- Красиво. Немного размыто, но в этом скорее очарование.

Пролистывая его фотоальбомы, Марисобель не переставала удивляться: он так много путешествовал, работал  и еще успевал фотографировать. У Джи Хуна была большая подборка фотографий сделанных им.  Он тонко чувствовал настроение окружающих его людей, это было видно по чуть наклоненным головам, скользящим улыбкам или просто опущенным глазам.  Его фотографии были живыми, красочными с легкими оттенками грусти. Она с волнением пролистывала листы, зная уже наперед, какие бы она хотела использовать в книге.
Рядом сидящий Джи Хун, рассказывал о самых своих любимых фото, которых набралось практически с альбом.  Его близость немного ее волновала, но она старалась на это не обращать внимание. Он очень ее удивил, когда  рядом с ней сел на пол. Ей было так уютно – облокотившись спиной об диван, держать в руках фотоальбом и слушать его. Это даже немного пугало. Ей показалось на миг, что она может просто потерять себя. Рядом с ним. Тряхнув головой, Марисобель отбросила такие мысли, внимательнее вслушиваясь в его слова, стараясь больше ни о чем думать – кроме его голоса.

Джи Хун сегодня раньше обычного закончил репетицию, уделяя ей все оставшееся время. Он так много говорил, немного откровенничая, что Марисобель не переставала ему удивляться. Ее радовала его такое настроение, которое, казалось просто зашкаливало, заряжая всех окружающих своим позитивом.  Даже его танцоры и персонал, отметили, что давно не видели его таким. Улыбнувшись, она невольно придвинулась к нему ближе.

Он себя сегодня совсем не узнавал. Давно не чувствовал ту легкость в общении с окружающими людьми, которая его сегодня просто не покидала. У него было такое ощущение, что он наконец-то может безприпятственно дышать полной грудью, чувствуя полную умиротворенность.   Джи Хун не знал откуда пришло это  чувство, и даже не старался это проанализировать. Ему было просто хорошо и уютно рядом с ней. Мягко растянув губы в улыбке, он посмотрел на ее склоненную голову - падающая прядь волос скрывала ее глаза, что еще четче подчеркнуло рот. Поддавшись немного вперед, он почувствовал легкое волнение. Марисабель что-то у него спрашивала, но он даже не пытался вникнуть в ее слова, наблюдая за движением ее губ. За те пару месяцев, что они были знакомы, он уже давно привык, что со стороны они казались странной парочкой – он говорящий на английском и она на японском языках.  Ему еще так никогда не было легко говорить на другом языке, как сейчас.

- …так можно или нет?
-  Что? –  он прослушал все, что она только что ему говорила, поглощенный созерцанием движения ее губ.
- Можно использовать эти фото?
- Какие именно?
- Это..вот это…эти…и еще эти..

Марисобель выложила перед собой большую стопку фотографий, веерообразно раскладывая их.  Джи Хун с удивлением пролистывал их – она выбрала  все довольно необычные или очень личные фото. Он немного нахмурился. У него совсем не было желания показывать их всем – это была та частичка его, которою видели только самые близкие ему люди.  Он думал, что она это понимает лучше, чем кто-либо другой, но лежащие перед ним фотографии говорили совершенно о другом. 

Испытывающее глядя ей в глаза, он как намного мягче проговорил:
- Это слишком личное, чтоб это видели все…
- Слишком лично? – Марисобель вопросительно подняла бровь, обескураженная его резко поменявшимся выражением лица, - я думала, ты хочешь именно открытости, раз решился на эту книгу.
- Я ведь хочу рассказать о моей работе, о потраченных усилиях. О том, что мечты, как бы они не казались нереальными - на самом деле исполняются, если в них вложить всю душу.
- Ты сам себе противоречишь. Ты говоришь о работе, но в то же время и о своих мечтах. А мечты - это уже очень лично. Это та часть, которая спрятана глубоко в тебе. Ведь именно это идет из глубин сердца… Я ведь не прошу тебя рассказать мне о твоей личной жизни… мне это не нужно, как бы это не было интересно другим…именно это я считаю лишним… а вот это, - Марисобель помахала пачкой отобранных фотографий, - это весь ты. Об этом не стоит молчать. Я уже все мысленно представила, куда что вставить и какая фотография подойдет по тексту… Единственное… - выдержав паузу, она добавила, - впрочем…ничего. Мы можем их вместе просмотреть – и выбрать самые лучшие.

Марисобель вопросительно подняла голову, ожидая его ответа. Его испытывающий взгляд немного нервировал , заставляя ее чувствовать себя, как не в своей тарелке. 

«А у Джи Хун-щи очень красивые глаза. В таких глазах можно утонуть, если они смотрят на тебя с особой нежностью…»

- Хорошо…Давай вместе просмотрим еще раз..
- Угу. А ты уже начал писать письмо обращение, или хотя бы обдумал его?
- Как-то вылетело из головы, что его надо закончить. Начал…
- Смотри, оно только не должно быть большим – максимум 2 листа. Этого вполне достаточно. И еще знаешь что…
- Что? – не выдерживая долгой ее паузы переспросил Джи Хун, видя что ее взгляд устремился куда-то вдаль. Он часто видел его у нее. Со стороны казалось, что она очень испытывающее смотрит на человека, но при этом в мыслях улетая куда-то далеко, глубоко погружаясь в себя. Эта ее черта была характерна практически для всех писателей, но ее взгляд немного отличался. Казалось, он был способен проникнуть глубоко – глубоко в душу, оставляя после себя чувство растерянной обнаженности. 
- Что? Ах…да… Я думаю, что твое письмо должно быть только на корейском языке. Если книга будет переиздаваться на другие языки, то оно не должно потерять своего первоначального вида. Думаю, твои корейские фанаты будут счастливы, чувствуя себя особенными…
- Угу… в этом что-то есть.

Его склоненная на бок голова с полуприкрытыми глазами и прикушенной губой, невольно заворожили ее. Она словила себя на мысли, что с трудом оторвала свой взгляд от его рта. Облизнув губы, Марисобель опустила свой взгляд, надеясь, что он его не заметил. Он слишком стал ей нравится, что очень пугало. Джи Хун был мужчиной, в которого было просто не возможно не влюб…

- Оппа?.. Оппа?. Ты уже дома?

****************************
Она меньше всего ожидала да и хотела оказаться на светском вечере. Они ее так утомляли своей наигранной дружелюбностью, что возвращаясь домой после таких мероприятий, чувствовала себя, выжатой как лимон. Но сегодня Марисобель не оставалось ничего другого как  прийти сюда по настоянию Ким Хён Пака, ведь главной темой вечера было возращение Рейна на сцену. Она так до конца и не поняла, почему должна была здесь присутствовать, но ей было проще согласится с менеджером Джи Хуна, чем объясняться на тему, почему она не может туда пойти. Он бы все равно не понял .

Стоя в стороне от всех, Марисобель играла с бокалом вина, наблюдая за стекающими каплями. Каждый раз непроизвольно ее мысли возвращались к Джи Хуну, хватала даже такого просто толчка, как капли, стекающие по краю, вина. Капля… Вода... Дождь... Пи... Джи Хун... Мужчина, который не смог оставить ее сердце равнодушным…

- Да вот же она. Марисобель-щи.? 
- Да? - она неохотно оторвала взгляд от бокала, в отражении которого видела Джи Хуна.
- С директором ЧиНёном вы, кажется, уже знакомы, - не то утвердительно не то вопросительно проговорил Хён Пак.
- Комбава, - напряженно выдавливая из себя слова, проговорила Марисобель.

- Комбава. У вас довольно оригинальный подход к написанию книги, - не стал долго ходить  вокруг да около Чинён, - но мне нравится. В этот что-то есть. Своя такая изюминка. Никогда не сомневался в чутье Чихуна.
- Да? А вы разве читали…
- Попались мне случайно на глаза несколько глав, - хитро прищурив глаз, он наблюдал за ее реакцией, но не дождавшись ничего другогокроме, как легкого недоумения, продолжил, - может мне стоит воспользоваться вашими услугами и так же  заказать автобиографическую книгу для «2РМ»? – слабо усмехнувшись он приветственно махнул в сторону подошедшего Джи Хуна, добавив – никогда не сомневался в креативности идей этого мальчишки. Всего доброго. И приятного вам вечера.
Удивленно проводив взглядом ЧиНёна Марисобель, не спешила перевести его на Джи Хуна. Только от одной его близости ее сердце было готово выпрыгнуть из груди от радости, с трудом справившись с дыханием и охватившим ее волнением, она подняла взгляд на него. Он смотрел на нее в упор, только и ожидая чтоб она обратила на него внимание, тут же задавая вопрос, который только и крутился в голове.
- Ты говоришь на английском?
- Что?
- Ты разве разговариваешь на английском?
- Да. А что тут такого? По-моему это еще международный я…
- Ты говорила, что не говоришь на нем?
- Я никогда такого не говорила. Я просто не люблю этот язык и орфография у меня хромает. К тому как же я не зная языка могу тебя понимать?
Последняя фраза Марисобель заставила Джи Хуна почувствовать себя полным дураком. Почему-то такая мысль никогда не приходила ему в голову. Он вспомнил, что в день их знакомства действительно говорила о том, что она очень слаба в орфографии, но о том, что не знает языка – не было не сказано, ни слова. Он сам так решил. В Марисобель сейчас чувствовалась некая холодная отстраненность. Она была как никогда хороша в своем чуть удлиненном вечернем платье и гладко зачесанными в прическу волосами. Вот только ее глаза были холодного серого цвета, от чего она казалась немного надменной. 

Джи Хун поймал себя на мысли, что он больше предпочел бы ту Марисобель, которая пусть и не блистала своей красотой, как сейчас – а ту, которая просто согревала его своей душевной теплотой. Предпочел бы ту, которая стесняясь поспешно опускала свою футболку, ту которая улыбаясь предлагала ему послушать свою любимую песню, ту Марисобель, которая могла легко заснуть в машине и которая так искренне говорила с ним обо всем, даже на самые казалось запретные и личные темы.

- Я тебя целый день пытаюсь  дозвониться, есть очень хорошие новости о…
- Я сейчас не в …
- Со мной связались американцы, вернее агентство – Хён Пака так и распирала от радости.
- Да? Это хор… - обернувшись назад, Джи Хун обнаружил, что она уже ушла, -как же ты не вовремя Хён Пак, вот куда теперь делась Марисобель? – тихо пробурчав все это, он повернулся к своему менеджеру, - так что ты там говорил о…
- А? Марисобель? – заметив, немного растерянность на лице Джи Хуна и то, что он проигнорировал слова про американцев,  решил больше эту тему не затрагивать, - так ..там..готово твое письмо? Марисобель-щи мне уже все сдала и мы даже уже практически все перевели, утвердили дизайн и ждем теперь только твое…
- Что?
- Ждем только твое подтверждение и письмо, чтоб отправить в печать …
- Как сдала? Когда? – этот вечер не переставал его удивлять.
- Пару дней назад? Я думал ты знаешь…

Повисло напряженное молчание, которое Хён Паку совсем не хотелось прерывать. Он чувствовал неловкость. В последнее время он вообще все перестал понимать, но не подавал вида. Он чувствовал, что между Марисобель и Джи Хуном что-то было, в чем они сами себе не признавались, но в последнее время что-то пошло не так, и он практически физически ощущал напряжение между ними. Самым лучшим было не вмешивать, куда его не просят, но становилось все сложнее. Хён Пак даже подумать не мог о том, что Марисобель до сих пор не показывала свою книгу…
- Так, когда ты говоришь, она сдала тебе свою работу, - сквозь вкрадчивость в голосе Джи Хуна  чувствовался такой металл, что Хён Пак  невольно сжал голову в плечи.
- Пару дней назад. Я все проверил, мне понравилась, хоть местами мне немного не понятно было, что она имела ввиду. Но знаешь, была права – если  читать кусками – можно потеряться в мыслях. И если ты до сих пор не утвердил  работу, то думаю –Марисобель-щи стоит сдать билеты. 
- Сдать билеты? Она куда-то собралась?
- Она собиралась вернуться домой, - с каждой минутой становилось все сложнее и сложнее говорить.
- Когда? – Джи Хуну казалось, что весь мир перевернулся. Он не понимал поступков Марисобель, они его все больше и больше озадачивали, - можешь не отвечать. Я знаю. Я что говорил Хён по поводу того, что подумает о том стоит ли так же продвинуть «2РМ»?
- Директор Чи Нён? Ну о том, что… - Хён Пак был готов сделать что угодно, но только не отвечать на этот вопрос. Но прямой и жесткий взгляд Чон Джи Хуна не дал ему возможности увильнуть от ответа, - он случайно прочел несколько страниц книги, когда их принесли после перевода.
- Что? – становилось все сложнее и сложнее держать себя в руках. Ему казалось, что еще чуть-чуть  и он просто взорвется от негодования и охватившей его злости.

**************

«До сих пор не могу поверить, что я стал певцом. Иногда, когда мне попадается свой диск среди коллекции, когда навожу в ней порядок, я чувствую, как мое сердце переполняется эмоциями».

Именно так начинался мой маленький автобиографический рассказ, который я написал много лет назад. Тогда моя душа была неспокойна, мятежна и в ней не было столько чувств, которые сейчас переполняют меня.  Сейчас все не так… Временами мне хочется вернуться в то время, чтоб почувствовать…

Тогда я написал мини автобиографию под влиянием ЧиНёна, не совсем понимая о чем должен говорить – имея только мечту. Сейчас все не так. Мне есть о чем рассказать. Мало иметь только мечту, надо идти ей еще на встречу, взбираясь иной раз на крутые горы, с которых очень больно падать. Успех и падения – это как два неразлучных друга, сопровождающие тебя всю жизнь. Никогда не знаешь, когда от тебя отвернется один из них. Кто бы это не оказался – это все равно мучительно больно, будь то успех или падение.  Достигая какой-то своей цели я всего лишь недолгое время чувствую эйфорию и радость, которых быстро сменяет уныние и недовольство собою. Падения? Не могу сказать, что это меня не ранит иногда с этим очень трудно справится, но…но это помогает мне потом само совершенствоваться.

Я все еще у самого начала пути,  иногда топчась на одном месте. Я никогда еще не чувствовал себя настолько потерянным, как сейчас. Сейчас меркнут даже мои воспоминания о том, как я в 4 года потерялся – усевшись в автобус, который должен был меня привезти в таинственный мир за пределами дома. Это чувство легкой растерянности вперемешку с желанием познать неизведанное… Сейчас все не так. Время детской беззаботности безвозвратно исчезло. Я не говорю, что скучаю за ним – скорее сожалею, что оно раньше не прошло, может это помогло бы мне сохранить действительно важного человека в моей жизни.

Почему я был так глуп и упрям? В душе не осталось ничего кроме сожалений, пугающей пустоты и самобичевания. Временами у меня получается заглушить эту боль, но она каждый раз возвращается по нарастающей, поглощая меня. Я прекрасно понимаю не случись этого – меня сейчас не было сегодняшнего, но это успокаивает всего только на короткое время. Так хочется много сказать, но застилающая глаза пелена и давящий ком в горле мешают говорить.

********************************

В голове крутилась только одна мысль: «Почему? Опять…»

Одиноко скатившаяся слеза, обещала принести с собой настоящую бурю. Но ей было все равно.

Яркоосвещеные улицы радовали своей пустотой и тишиной, только редко проезжающие машины нарушали ночной покой. Роясь в карманах пальто, она с досадой осознала, что не захватило с собой наушники. Неожиданно прозвучавший сарктический голос в голове: «Я же собиралась на прием? Зачем же они мне нужны были?»  дал ей понять, что сегодня она никуда не денется от этого. Ни что не мешало разобраться ей в своих чувствах.

Марисобель ни о чем не хотела думать – только не сегодня, но по мимо ее воли лезшие в голову мысли заставляли ее чувствовать себя виноватой. Она совсем не так хотела провести этот вечер. Смирившись с мысль, что на прием ей все таки прийдеться пойти, она мысленно раз сто прокрутила встречу и слова что обязательно скажет – но все пошло не так. Вместо того, чтобы извиниться как она планировала – они чуть опять не поссорились. Если бы не подошел его менеджер – беды бы не миновать.

Она уже в сотый раз задавала себе вопрос: «Почему именно так?», но ответа не находила.

«Может я эгоистична?..Труслива?»

По-другому сейчас бы Марисобель себя бы и не назвала. Она трусливо сдала книгу менеджеру Джи Хуна и так же эгоистично купила билет на самолет.  Все что угодно лишь бы не встречаться с ним и не волновать свое только что успокоившееся сердце. Все то недолгое время, что она не видела его и не слышала – настолько погрузилась в работу, что не хватало даже времени порой на сон, из-за чего у же невзначай несколько раз получала выговор от Ханны. Марисобель была ей благодарна, но ничего не могла с собой поделать. Она чувствовала, если она сейчас не закончит книгу, то уже никогда ее не напишет. Постоянно подгоняя себя, она временами забывала о сне и еде. И в тот момент, когда поставила последнюю точку – она почувствовала пустоту…сомнения и почему-то одиночество.

Марисобель правда хотела дать ему первому почитать – увидеть выражение его глаз, движение бровей..губ, но охватившее ее чувство стыда, заставило пойти ее в обход со своими желаниями. Правильно ли она поняла его чувства?  Поступки? Правильно ли она донесла это? Сомнения  - она уже стала во всем сомневаться, и в себе и своей работе. Это так трусливо было с ее стороны отдать готовую работу Ким Хён Паку, что кроме вновь нахлынувшей на себя досады и вины, она больше ничего не чувствовала…

Поежившись, Марисобель сильнее закуталась в полы не по сезону легкого пальто. На улице была уже середина декабря, хоть снег и растаял несколько дней назад, но тепла это не принесло. Опустив глаза в низ, она заметила что в туфлях. Почему-то эта картина вызвала смех, наружу с которым вырвались и слезы, так долго сдерживаемые ей. Случайные прохожие могли бы посчитать ее сумасшедшей иностранкой, но ее это совсем не пугала. Каждый второй иностранец корейцами воспринимался сумасшедшим – так что ей было не привыкать.
Марисобель ощущала себя героиней дорамы, которые так любила смотреть Кирико-чан и которые так раздражали ее. Она всегда возмущалась по поводу героинь, которые в холод ходили в туфлях и легкой верхней одежде, считая это через чур переигранным мелодрамотическим ходом. Но как же она ошибалась…

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Переворачиваю последнюю страницу, он с облегчением выдохнул, не заметив даже, когда затаил дыхание. В голове только и успело пронестись: «Неужели это все я?». Джи Хун с удивлением отметил, что здесь даже и не увидел намека на то, из-за чего он тогда так вспылил и поссорился с ней. У него на душе было так тяжело и неспокойно. Он чувствовал, что так можно было написать только по двум причинам – Марисобель была или очень талантливым писателем или люб… Сердце было готово выскочить из груди от его второго предположения, и он сделал то, что никогда не делал – молился о том, чтоб так и было. Чувствуя, что не сможет находится в неведении больше ни минуты, запрыгнул в машину, направляясь к Марисобель. Джи Хуну было все равно, что сейчас была уже глубокая ночь.

********************
Открыв дверь квартиры, Марисобель с удивлением обнаружила стоящую на пороге Ханну.
- Давно пришла?
- Я уже собиралась уходить. Ты где была? Видела, который час? Что случилось? – но увидев немного потерянный взгляд подруги, резко замолчала.
- Что? А? Извини, но…
- Я же волновалась. Ты так мне и не позвонила, - понимая, что говорит слишком резко, Ханна чуть мягче добавила, - как все прошло?
- Давай сейчас не будем об этом?
- Ты что в этом гуляла по городу? – с подозрением рассматривая Марисобель, которая была в легком пальто накинутом сверху на вечернее платье и туфлях, тут же добавила - почему не взяла такси? Только еще не хватало, что бы ты заболела, - и как в подтверждение ее слов, девушка громко чихнула, - Ну вот…Вот что теперь с тобой делать?
Зная, что аптечка у Мариссобель напрочь отсутствовала, Ханна с досадой подумала, что теперь придется ехать домой за лекарствами. Слезившиеся глаза и покрасневший нос подруги ей совсем не внушали доверия.
- Ладно…Так уж и быть…Скоро буду, - махнув на прощание, Ханна тут же ушла.

«Все-таки ее брат не зря называет ее тайфуном».

Почему-то такая мысль вызвала слабую улыбку. Не вольно поежившись, Марисобель только сейчас поняла насколько замерзла. Несколько часов одиноко хождения по улицам – сотворили настоящее чудо. Они помогли  навести порядок в ее чувствах. Она больше не ощущала того разлада с миром, который в последнее время ее не покидал. Понимая, что уже поздно отрицать свои чувства к нему, просто приняла их и смирилась. На душе сразу стало так легко…и грустно. Если бы она с самого начала знала, что он так опасен для нее – никогда бы не согласилась на уговоры Кирико-чан. Понимая, что кривит душой – тяжело вздохнула. Марисобель сейчас совсем не хотелось улетать, оставив после себя только одну неопределенность. Ей было очень стыдно за свое поведение, но извинится было еще труднее, чем признать свои чувства к нему. Когда выпал шанс все исправить – упустила его.
- Ты что-то забыла? – спросила Марисобель, услышав шум открываемой двери .
Но повернувшись, увидела приближающегося к ней Джи Хуна. Выражение его лица ничего хорошего не предвещало. Невольно сглотнув и сделав пару шагов назад, попыталась взять себя в руки. Она не ожидала его увидеть, но понимая, что другого шанса просто не будет, собравшись с мыслями, тихо произнесла:
- Прости.
- Прости? За что? – только одним своим словом, опять смогла его обескуражить.
- Я не должна была…
- Это ты извини, я был слишком резок. Когда дело касается моей семьи  - с трудом себя контролирую. Я совсем не то имел в виду, что сказал.
- Я должна была дождаться...
-Ничего больше не говори, - его руки так и жгло поднять ее лицо и заглянуть в глаза, которые она от него так старательно прятала, - Знаешь, что мне действительно не понятно? Как ты могла отдать книгу, не дав мне ее предварительно прочитать?
Марисобель невольно залилась краской стыда, эта была еще одна причина ее досады на себя. Осторожно подняв глаза, она увидела, что Джи Хун улыбается. Невольно улыбнувшись в ответ, заглянула в его глаза – и утонула. Там было столько теплоты, нежности, легкой насмешки  и не высказанной любви, что не было сил оторваться.
«Вот что чувствует дичь, когда ее гипнотизирует хищник. Вот как это бывает?!»
Ее лицо так быстро поменялось с виновато обреченного на мечтательное, что  невольно залюбовался ею. Он бы все отдал на свете, лишь бы знать, о чем она сейчас думала. До конца не осознавая, что делает – потянулся к ее губам, останавливаясь в каком-то миллиметре от них. Глаза Марисобель на миг расширились, но она их тут же спрятала под длинными ресницами, слабо выдохнув. Усмехнувшись, Джи Хун впился в ее губы. Он хотел быть нежным. Правда - хотел. Но  почувствовав обнимающие его руки – забыл сразу обо всем.  Не было сил просто даже оторваться от нее. Ощутив ее отклик – дико захотелось большего.

Прочистив горло для пущего эффекта Ханна решительно открыла дверь, желая во что бы то ни стало извиниться.  В последнее время она слишком была резка с Марисобель, но та, казалось, не обращала на это внимание.  Если бы это был кто-то другой – ее  бы уже не раз поставили на место, напомнив, что она младше, посчитав слишком грубой. Но Марисобель-щи была совсем другой.
- Ты почему дверь не закрыла? – тут же забывая про свое желание извиниться, резко спросила Ханна, - а если бы кто-то пришел кроме мен…
Резко замолкая на полуслове  - закрыла глаза, но открыв их – поняла, что ничего так и не изменилось. Смущенно выскакивая из квартиры, постаралась как намного тише закрыть дверь. В голове пронеслась только одна мысль – она была бы совсем не против называть Марисобель своей онни.